Конкурсное сочинение Якова Боспорского

Конкурсное сочинение Якова Боспорского Цель культуры «Воля есть созидательница» — Фридрих Ницше Предисловие Каждый сколько-нибудь порядочный человек считал своим долгом рассуждать о культуре. Я не остался в стороне и отыскал в себе желание взяться за перо — так родилось это философское сочинение. В нём по мере сил Я обрисую цели культуры. Писать Я его буду свободно и не стану посыпать голову пеплом, если окажется, что до Меня что-то из этого уже было кем-то сказано, а Я уверен, что непременно так и окажется. Культура С самого рождения человек испытывает на себе влияние культуры. Его называют именем, затем крестят или обрезают, а может быть, родившись, он уже вступил во второй год своей жизни — всё это малозаметные соприкосновения с культурой. После смерти человека предают огню, возвращают в землю или романтически отправляют в пылающей ладье приветствовать утопающее солнце. Культура сопутствует нам в течение всей жизни и даже после неё. Итак, культурой мы называем особый уклад жизнедеятельности. Разветвлённость жизнедеятельности неизбежно приводит к разветвлению самой культуры на три ветви: материальная, духовная и социально-экономическая. В этом сочинении внимание будет уделено духовной культуре. Легко догадаться почему: в материальной и социально-экономической ветвях культуры конечные цели и движущие силы очевидны каждому даже малость образованному человеку. Для материальной культуры — рост благосостояния человека в быту, для социально-экономической — успешное содействие людей, обеспечивающее благосостояние хозяйства и общины. Силой, которая толкает к развитию материальную культуру, является свойственное каждому живому организму стремление к полноценному питанию и уютному пребыванию, которые являются залогом здорового потомства. Эта же сила приводит в движение социально-экономическую культуру, отличие лишь в том, что для обеспечения достатка человеку необходимо сосуществовать со своим близким: с семьёй, далее с родом, а после и с соседом. Чему же служит духовная культура и для чего она нужна? Для ответа предлагаю сперва разобраться в том, что есть духовная культура. Духовная культура — это плод внутренних переживаний, созревший в лучах искусства, науки или религии. В зависимости от характера внутренних переживаний и нрава каждое существо отлично от другого властвует над действительностью: кто-то норовит приручить её знанием — и тогда рождается наука; кто-то отдаёт в руки невидимому, но могучему существу, а кто-то — подчиняет красоте. Первые плоды духовной культуры принадлежат первобытным охотникам, которые в местах стоянок изображали на скалах устрашающих животных. Охотник переживал мучительную мысль: жизнь одного есть смерть другого. Её глубину он отобразил при помощи рисунка — подчинив красоте. Некогда неодолимое, но теперь мёртвое животное, продолжило свою борьбу с человеком на пещерной стене. Зверолов рядом с ним был маленькой и неприметной палочкой. Чувствуется, что художник был увлечён совсем другим существом. Однако не только эта добыча волновала его сердце. Переживая страстную жажду женского тела, подрастающий охотник ваял статуэтки полнотелых женщин. Обретая одну из перечисленных форм, переживание утверждает определенные ценности сообразно нраву: кого-то более сильный враг принудит склонить голову и молиться, а у кого-то вызовет почти самоубийственный героизм. Зарождение нравов «Нрав человека — это его божество» — возвещал тёмноречивый философ. Древний человек смотрел в глаза животному и видел в нём своего предка. Со временем животное становилось тотемом, а затем возносилось на небо и превращалось в божество. Это мог быть хитрый лис или невозмутимый пещерный медведь, встречались и изворотливые змеи. Отождествлением человек возвышал в себе самое лучшее и отсекал худшее. Нрав в естественном смысле означает совокупность принципов и повадок, следуя которым зверь увеличивает жизненные силы и утаивает слабости — обретает целостность. Талантливый первобытный охотник вымещал на холодную пещеру горячую любовь к загубленной жизни. Его сердце сжималось от вопиющей несправедливости, которая зовётся природой. Её страшную красоту он пытался донести своим сородичам. Так искусство прививает древу живительную ветвь ценности и всё древо обновляется. Прижившись, ценность превращается в нрав. Мужчины в роду воспитываются сильными, а женщины — почитающими силу. Таким образом род обретает целостность. Раскол культуры Раскол духовной культуры случился после открытия земледелия и был вызван расхождением в нравах. Многие сообщества избрали серп и плуг, немногие — лук и стрелы. Те слабые натуры, что ранее укрывались в тени широкоплечих охотников, теперь вышли в свет и могли самостоятельно выживать, не чувствуя давление более сильной породы. Они освоили скотоводство и приручили собаку, сколотив свой маленький мирок, в который уже не вмешивалась дикая природа. Напряжение, которое постоянно сопровождало охотников, прекратилось, на его месте теперь покоилась надежда. Земледелец не знал опасности и риска, его жизнь подчинилась циклу жизни пшеницы. «Нужно иметь необходимость быть сильным, иначе сильным не будешь никогда» — писал Фридрих Ницше. Эту необходимость имели охотники и её были лишены земледельцы. Условия охоты усложнились и продолжить ею заниматься могли только самые крепкие породы. Трещина в миросозерцании становилась всё глубже. Времена менялись, и уже после первых межплеменных войн трещина превратилась в разлом. Племена, что оказались в подчинении, должны были создать себе идеал праведности и воздержания. Равным образом племена удачливые и сильные, потомки решительных охотников, должны были создать идеал доблести и подвига. Одни требовали бога-покровителя, который за смиренность наградил бы вечною жизнью. Другие — бога-содобытчика, с которым можно было поделиться удачей. Обилие времени и сил порождало у племён сурового нрава суровое искусство — оттиск их могущества. Это удалое искусство, утверждавшее ценности победителя, било через край и возвещало всесилие человека. Искусство же угнетенных, кротких нравом, — обреченное бормотание — таило в себе болезненное чувство мести и желание господства — святую обязанность удручённых. Так разверзлась пропасть между двумя породами и нравственно-духовными культурами. Огненный восток Настало время, когда доселе враждующие группы охотников и земледельцев вновь свела судьба. Возникли письменность и зачатки государства, а также потребность во внимательном счетоводе. Но вражда не утихала: раскол ощущается в произведениях художественной литературы. В древней Месопотамии первыми храмами стали амбары с зерном (в языке шумеров «амбар» и «храм» обозначались одним словом), а первыми жрецами — работники учёта. Некогда простой и неприметный пахарь, подметающий амбар, ныне подметал за богом. Он освоил науку о цифрах, которую скрытое желание господства превратило в таинственную магию чисел. В эпосе о Гильгамеше слышится отклик извечных столкновений энергичного и бойкого охотника с размеренными и набожными жрецами. Они гнушаются им, умоляют склонить буйную голову к алтарю и прекратить бесчинства, призывают к праведности — призывают подчиниться. Счетоводы-жрецы занимались обустройством дома, где обитало божество, и сочинением хвалебных песен, а также учётом божественного хозяйства. В то время, когда Гильгамеш и его рать сражали шумерские городки и преступали заветы богов. В древней Месопотамии впервые в письменной истории обострилось противостояние царей и жрецов — потомков охотников и земледельцев, пород сурового нрава и кроткого. В религии эта трещина отчётливо видна в отношении к загробному миру: радостная любовь к жизни порождала стремление к славе и почестям: «Слава — высшая награда, забвение — самая страшная кара». Робость жрецов вызывала благоговение к загробному миру: видимый мир, полный страданий, лишь преддверие нового мира, потустороннего. На земле же нужно сделаться незаметной тенью и покорным слугой всевышнего: слава нарекалась грехом, а забвение — наградой. Античность Немногим позже родится ещё одна самобытная культура, которая, по словам Ницше, «бросила копьё дальше других народов» и легла в основу европейской цивилизации — античная. На заре античной истории вершину иерархии занимал царь-жрец-судья-полководец в одном лице, ниже его жена и у основания челядь. Царь собственноручно проводил все обряды у небольшого алтаря на территории дома. Основы греческой культуры складывались в обществе, где не было жреца-паразита, призывающего склонить голову и раскаяться. Суровый нрав царей породил суровую эпоху героев и завоевателей. Однако «рыцарская пора» расцвета аристократии близилась к закату. Аристократии от меча противостала аристократия от монеты — разбогатевшие ремесленники и торговцы. Раскидистое древо античной культуры поразила молния, расколов его на две части. Греческая религия того времени описывается одной формулой: «Спящий в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий». Никакого религиозного трепета никто не испытывал пред загробным миром. Он был сер и безжизнен. Столкновение культур Наилучшим образом воля к жизни испытывается на войне. Но в истории достаточно примеров, когда поражённые в войне оставались победителями в славе. Так жизнелюбивая и состязательная культура шумеров оказала благотворное влияние на культуры многих народов, живших поблизости. Дикие племена, поработившие политически обессилевший народ, позже будут чтить бога Гильгамеша, а ассирийские цари нарекут его своим предком. Календарные песни и отчаянные молитвы так и остались в храмах, но легендарное сказание было переведено на многие языки и стало определяющим для восточной культуры. Творчество сурового нрава в шумерской культуре оздоровило и освежило страдающий от засухи восток. Творчество кроткого нрава позже используют христиане для сочинения своей бедственной книги... Народ древних шумер мёртв, однако его эхо слышится и сегодня. Древняя Греция пала под ударами копий македонской фаланги. Затем была растоптана римскими легионерами. Однако её культура оказалась настолько живучей, что первыми писателями в Риме будут греки, а первыми произведениями — переводы греческих текстов. Римляне навсегда запомнили историю кровопролитной троянской войны. Аристократы, заслужившие право сражаться на передовой, передали сказ о подвигах своим потомкам. Кроткие, объятые страхом, подобострастно прислуживали во дворах и бесследно исчезали. Древняя Греция не давала творчеству кроткого нрава появиться на свет долгое время, пока волна демократических настроений не накрыла Средиземноморье. Воинственные римляне будут восхищаться Илиадой, которая вдохновит Вергилия написать знаменитую историю об Энее — основателе римского государства. Так античная культура «озолотила» Рим, а Вергилий навсегда внёс своё имя на страницы истории, бросив вызов великому Гомеру. Самое воинственное в культуре оказывается самым выразительным и принадлежит лучшим. Вывод «Лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу - бренным вещам, а большинство обжирается как скоты» — Гераклит Породы сурового нрава и кроткого всё переживают по-разному. В своей глубочайшей основе любое произведение духовной культуры будет отражать нрав своего создателя. Это может быть восхождение к доблести, а может быть нисхождение к миру и покорности. Оба пути ведут к жизни: первый — к жизни завоевателя, второй — к жизни раба, и выбор предстоит сделать каждому. Кто хочет, пусть получает вечную тишину загробного мира! Слава, добытая в бою, будет греметь вечно. Сотни народов исчезли бесследно. Горе тому народу, который не нашёл в себе силы на подвиг, но поистине несчастен тот народ, в котором совершённый подвиг не увековечила кисть художника. Лишь некоторые будут жить всегда — в застывшем мужестве своих героев. Запечатлённая красота борьбы и преодоления — это и есть цель культуры.